Сталкеры, согнутые в полусогнутом состоянии, сидели на старых скамьях, курили мрак и ожидали, что вечер обернётся на миг и снова исчезнет в глубине Зоны, как дым от костра на пустыре. В этом баре каждый видел то, чего не видел никто другой: тени, которые не лежали на полу, шепоты, которые не принадлежали никому из живущих, и глаза, что смотрели сквозь людей на их же прошлое.
За стойкой, за которой давно стояли бутылки без ярлыков, диггер кнул ладонью по столу и, каким-то странным жестом, пригласил слушателей ближе. Он был не молод, но держался крепко, как человек, который повидал многое в жизни — сдержанно и точно. Его голос, низкий и кристальный, резонировал в помещении так, будто захалустный дом, который назывался обиталещем диггером был не резиденцией людей, а храмом памяти о потерянных вещах.
— Есть легенда, которую рассказывают бывалые, а некоторые уверены, что это была не легенда вовсе, — сказал он. — Есть история о сталкере, который искал добро для диггеров и думал, что металлолом — это ключ к возвращению домой из этого места. Сдержанный одинокий смех разнёся по зданию.
Он отпил маленький глоток из бутылки, и дым сигареты закружил в воздухе, словно маленький вихрь, который исчезал в потолке.
— По словам тех, кто помнит, этот сталкер был в одной из стонен своих ходок и в тот день обходил крышу заброшенного ангара, где-то в глубинах свалки. Он нашёл люк, ведущую в темноту ангара. Это было не просто помещение: внутри пахло сталью, ржавчиной и чем-то ещё — холодом чужого дыхания, которое не принадлежало никому из людей. Он спустился. Спуск был тихий, без эха, будто сам воздух знал, что нужно затоится. Прошла одна неделя — и пропажа его разлетелась по нашим.
Некоторые кивнули, другие покачали головой. В итоге каждый день кто-то не возвращался. Искать их было слишком рискованно. Но все знали этого сталкера как умелого и достойного парня. Он точно не рискнул своей жизнью, ради наживы. Перед пропажей он вечно говорил о нахождении какого-то военного ангара, полного всякого добра. - В зале стало тихо. Внутри каждого зашевелилось что-то, как маленькая искра, которая боится стать пылью.
— Зона тогда была моложе, мы глупее. Каждого водушевляла история об ангаре, полном богатств, конечно, с приправой героического поиска. Но мало кого по-настоящему волновала его судьба.. — Старый диггер бросил странный взгляд на каждого из присутствующих. Я был одним из них… Группа из восьми человек.
Бар шепотом отвечал эхом. Иногда казалось, что звуки — это не звуки, а вирус памяти, который заражает каждого, кто слушает.
— Благодаря сигналу из ПДА мы быстро нашли тот ангар и провели немало часов, в поисках люка. Когда мы спустились, наши взоры сразу устремились на тонны всякого добра. Но… подойдя ближе, мало кто заметил дыру в стене. Один из слушателей пошутил: «В зоне же так мало дыр и развалин». По бару пробежались неслышные смешки. Мы сначала тоже не обратили внимание, продолжил диггер. Но дыра в этой стене была хирургически ровной — такое невозможно сделать природным влиянием. И поверьте моему токарному опыту без точных инструментов её не сделать. Столпившись у дыры, мы обсуждали, как можно было вызвать такой ровный срез, пока не услышали царапанье. Это было не просто царапанье: это было как голос, застрявший между звуками, как ключ, сломавшийся в замке времени. Звук шёл из глубины ангара — откуда-то внутри, где металл объединился с кожей земли.
Некоторые сталкеры нервно вздохнули, другие воскликнули. Но история говорила не только о звуке — говорило и о войе, который последовал за ним. Вдруг вой стал громче, чем любой вой в этом мире: не вой зверя, не вой машины, а вой, который не принадлежал никому, а был отголоском.
— Группа спасателей разделилась, — продолжал рассказчик. — Первая половина помчалась к базе. Вторая же половина — осталась ожидая что мы испугались ели живого упыря.
— Зайдя внутрь дыры. Никакой тени, никакого движения — лишь метал и холод. Мы зашли внутрь и нашли пустоту. Пространство внутри оказалось слишком живым; воздух был тяжелее обычного, будто небо внутри ангара. Тот, кто вошёл первый, исчез вместе с теми, кто вошёл за ним.
Бар ожил тяжёлым шепотом — будто каждый слушатель ощутил эту давящую атомсферу. Некоторые поглядывали друг на друга, вопросы отпечатывались в их взглядах.
— Говорят, эти исчезнувшие — они нашли нечто большее, чем металлолом, — произнёс рассказчик медленно. — Они нашли ответ на вопрос, который никто не задавал открыто: что такое дом? Кто мы, когда мы теряем адрес?
Луна за стеклом старого дома будто подмигнула серому небу — или, может быть, это была просто отражённая тень на лицах собравшихся.
— А что случилось с теми, кто оставался у ангара? — спросил один из сталкеров, тихо, чтобы не сорвать гул в комнате.
— Они исчезли. Не просто ушли — исчезли. Невидимый след, будто кто-то аккуратно вырезал их из реальности, и они превратились в часть этого места. Это место, после него, не осталось таким же. Оно было другим, и тем, кто видел его, уже нельзя было смотреть на мир так же.
В зале снова стало тихо. Тишина была тяжёлой, как старый свитер, повисший на плечах. Тогда рассказчик сделал короткую паузу, и его взгляд, устремлённый в темноту, казалось, видел не людей, а следы в воздухе — следы, которых не было видно глазами, но чувствовались кожей.
— Так или иначе, — продолжал он, — люди исчезли, как исчезают многие. Их следы — это цепь, которая ведёт к тем, кто слышал, но не видел того, что было внутри ангара. Они идут по следам, как жилы к сердцу, и ищут ответ. Но в зоне ответы всегда приходят не в виде слов, а в виде молчания.
В это время в сторожке за барной стойкой заскрежетала каска, и кто-то из молодых сталкеров подмигнул другу. На мгновение зал напомнил безлюдную мастерскую, где каждый инструмент хранит чьи-то воспоминания.
— И что же стало с вашей половиной отряда? — спросил другой голос.
— Вернувшись на следущий день в поисках товарищей мы не нашли тот ангар. Это означало одно: двери здесь не просто открываются и закрываются. Они выбирают кого-то, чтобы провезти по пути — и потом просто исчезают с ним, как будто этого человека не было. А тот, кто остаётся на базе — рассказывает дальше, чтобы другие знали и боялись. Не потому, чтобы напугать, а чтобы вспомнить, что в зоне ничто не даётся даром.
Говорящий закончил и отставил стеклянную кружку. В зале снова повисла тишина. Тени под потолком слегка дрожали, будто в них дышал какой-то невидимый зверь.
